Блез Сандрар. Война в Люксембургском саду
поэзия в прозе
Раз-два, раз-два, и все будет хорошо Они напевали, и раненый ритм отбивал костылем. Взгляд, брошенный из-под повязки на лбу, Люксембургского сада улыбка, над золотистой листвой дым из труб военных заводов, осень бледная, кончилось лето, Ничего нельзя позабыть. В войну играю одни только дети. Сомма, Верден. Дарданеллы Там старший брат мой Как хорошо! Ружья, крики, тоненький голос. Протянуты руки. Смотри: я на папу похож! Пушки есть у нас тоже! Изображает девочка мотоциклиста, на палочке скачет мальчишка, в бассейне два флота начинают сраженье, Парижский меридиан проходит через фонтан. Атака на сторожа, у которого есть настоящая сабля, взрыв смеха, который наповал его убивает, приколото солнце к пальмам в кадушках, военной медали блеск. В ладоши хлопают, когда дирижабль выплывает из-за башни Эйфеля, затем подбирают убитых, КРАСНОЕ завидуют им. И уж нельзя оказаться убитым быть раненым тоже неплохо. Скорей отрезай, отрезай! БЕЛОЕ Можно руку и голову можно! Согласны на все. СИНЕЕ Красный Крест. Санитаркам шесть лет. Они очень взволнованы. Чтобы ослепшим зренье вернуть, вынимают у кукол глаза. Вижу! Вижу опять! Те, кто турками были, теперь санитары. Убитые вдруг воскресают и с восхищеньем следят за операцией. После все вместе листают журнал: фотографии, и фотографии снова. Потом вспоминают, что было в кино, и становится дело серьезней: кричат и дерутся не хуже гиньоля, но в самый разгар завязавшейся свалки, разгоряченные, вдруг разбегаются: вафель поесть захотелось. готовы уже эти вафли, М бьет пять на часах. О Закрываются лавки. Р Пора возвращаться домой. Е Вечер. Смотрят на небо: когда прилетит цеппелин? Утомленные, видят россыпи звездных ракет. В это время бонны вас за руку тянут и натыкаются матери ваши на тени автомобилей. А завтра или в другой какой-нибудь день траншея, прорытая в куче песка, и крохотный лес возле кучи песка, город, дом, вся страна, а быть может, и море. МЕЧТЫ Нацелены пушки воображаемые на укрепленья. Воздушный змей истребителем стал. Опадают листья с деревьев и кружатся, как парашюты. При каждом пушечном залпе ветра раздуваются вены трехцветных знамен. Но ты, песочный ковчег, не погибнешь. Чудо-дети искуснее, чем инженеры. Здесь со смехом играют в танкистов, в отравляющий газ и в подводную-лодку- возле-Нью-Йорка-к-которому-не-подплывешь. Кто-то негр, а другой австралиец, третий моется; Эта игра называется так: жизнь-английских- солдат-в-бельгийских-траншеях. Козырек от русской фуражки. Шоколадный орден Почетного легиона обменивается на три пуговицы от мундира. Вот мимо прошел генерал. Я люблю мою новую американскую маму, - девочка говорит. А мальчик: Не надо Жюль Верна. Купи мне хорошую воскресную сводку. В ПАРИЖЕ В День Победы, когда возвратятся солдаты, их увидеть все захотят. Солнце, словно торговец нуги, поднявшись пораньше, праздник откроет. И весна расцветает в Булонском лесу и в Медоне. От автомобилей будет пахнуть духами, и цветами лошадей накормят. Осиротевшие дети в патриотических блузках к окнам прильнут. На каштаны бульваров фотографы влезут, нацелят глазок аппарата на толпы людские. И не хуже змеи оператор своей кинолентой заглатывать будет парад исторический. В полдень калеки повесят медали на триумфальную арку и, не хромая, домой возвратятся. Потом, уже вечером, Площадь Звезды поднимется к небу, Собор Инвалидов, словно из золота колокол, песнь пропоет над Парижем, и хором газеты начнут прославлять Марсельезу женщину Франции.
Раз-два, раз-два, и все будет хорошо Они напевали, и раненый ритм отбивал костылем. Взгляд, брошенный из-под повязки на лбу, Люксембургского сада улыбка, над золотистой листвой дым из труб военных заводов, осень бледная, кончилось лето, Ничего нельзя позабыть. В войну играю одни только дети. Сомма, Верден. Дарданеллы Там старший брат мой Как хорошо! Ружья, крики, тоненький голос. Протянуты руки. Смотри: я на папу похож! Пушки есть у нас тоже! Изображает девочка мотоциклиста, на палочке скачет мальчишка, в бассейне два флота начинают сраженье, Парижский меридиан проходит через фонтан. Атака на сторожа, у которого есть настоящая сабля, взрыв смеха, который наповал его убивает, приколото солнце к пальмам в кадушках, военной медали блеск. В ладоши хлопают, когда дирижабль выплывает из-за башни Эйфеля, затем подбирают убитых, КРАСНОЕ завидуют им. И уж нельзя оказаться убитым быть раненым тоже неплохо. Скорей отрезай, отрезай! БЕЛОЕ Можно руку и голову можно! Согласны на все. СИНЕЕ Красный Крест. Санитаркам шесть лет. Они очень взволнованы. Чтобы ослепшим зренье вернуть, вынимают у кукол глаза. Вижу! Вижу опять! Те, кто турками были, теперь санитары. Убитые вдруг воскресают и с восхищеньем следят за операцией. После все вместе листают журнал: фотографии, и фотографии снова. Потом вспоминают, что было в кино, и становится дело серьезней: кричат и дерутся не хуже гиньоля, но в самый разгар завязавшейся свалки, разгоряченные, вдруг разбегаются: вафель поесть захотелось. готовы уже эти вафли, М бьет пять на часах. О Закрываются лавки. Р Пора возвращаться домой. Е Вечер. Смотрят на небо: когда прилетит цеппелин? Утомленные, видят россыпи звездных ракет. В это время бонны вас за руку тянут и натыкаются матери ваши на тени автомобилей. А завтра или в другой какой-нибудь день траншея, прорытая в куче песка, и крохотный лес возле кучи песка, город, дом, вся страна, а быть может, и море. МЕЧТЫ Нацелены пушки воображаемые на укрепленья. Воздушный змей истребителем стал. Опадают листья с деревьев и кружатся, как парашюты. При каждом пушечном залпе ветра раздуваются вены трехцветных знамен. Но ты, песочный ковчег, не погибнешь. Чудо-дети искуснее, чем инженеры. Здесь со смехом играют в танкистов, в отравляющий газ и в подводную-лодку- возле-Нью-Йорка-к-которому-не-подплывешь. Кто-то негр, а другой австралиец, третий моется; Эта игра называется так: жизнь-английских- солдат-в-бельгийских-траншеях. Козырек от русской фуражки. Шоколадный орден Почетного легиона обменивается на три пуговицы от мундира. Вот мимо прошел генерал. Я люблю мою новую американскую маму, - девочка говорит. А мальчик: Не надо Жюль Верна. Купи мне хорошую воскресную сводку. В ПАРИЖЕ В День Победы, когда возвратятся солдаты, их увидеть все захотят. Солнце, словно торговец нуги, поднявшись пораньше, праздник откроет. И весна расцветает в Булонском лесу и в Медоне. От автомобилей будет пахнуть духами, и цветами лошадей накормят. Осиротевшие дети в патриотических блузках к окнам прильнут. На каштаны бульваров фотографы влезут, нацелят глазок аппарата на толпы людские. И не хуже змеи оператор своей кинолентой заглатывать будет парад исторический. В полдень калеки повесят медали на триумфальную арку и, не хромая, домой возвратятся. Потом, уже вечером, Площадь Звезды поднимется к небу, Собор Инвалидов, словно из золота колокол, песнь пропоет над Парижем, и хором газеты начнут прославлять Марсельезу женщину Франции.
Париж, октябрь 1916 г.
Перевод М. П. Кудинова